Название: Песня-память
Автор: fandom Slayers 2012
Бета: fandom Slayers 2012
Размер: миди, 4502 слов (без песни)
Пейринг: Лина, Гаури, упоминается Луна
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: от G до PG–13
Краткое содержание: герои перерождены в далёком будущем, мир погряз в серости быта, магия в упадке, но у кого-то есть память о прошлом...
Предупреждения: AU, в связи с разницей эпох - некоторое ООС; авторский стиль!
Примечание: в произведении использован текст песни Лоры Московской «Город»
Наставница ударила колотушкой в стоящий на краю стола миниатюрный гонг из тёмной бронзы, и по классу разнёсся пронизывающий душу звук – занятие было закончено. Лина собрала как всегда расползшиеся по всему столу учебники, тетради и ручки с карандашами и вместе однокашниками вышла из лишённого окон класса, какой-то частичкой души ещё ожидая – а вдруг свет за дверью будет золотым?
Но надеждам её не было суждено сбыться.
Свет, заливающий школьный коридор, был тускло-серым, с лёгким оттенком желтовато-зелёного, как и во все предыдущие дни. Небо так и не прояснилось. Под аккомпанемент разочарованных вздохов Лина помахала одногруппникам рукой, взгромоздилась на подоконник и прислонилась к стеклу, дающему хоть какое–то ощущение прохлады.
Впрочем, прохлада эта была исключительно заслугой кондиционера: без него стекло, возможно, и не потекло бы из рамы, но тёплым было бы однозначно. Уже неделю Сейрун терзала жара. И ладно бы жара была следствием кристально-чистого неба и испепеляющего солнечного света – эта ситуация привычна и понятна каждому, но всю неделю небо было затянуто плотной облачной пеленой.
И от этого становилось ещё хуже. Низкие серые облака цеплялись за шпили телебашни и небоскрёбов на окраине, и практически не двигались, создавая иллюзию каменного неба одной из преисподен, и давили, давили, давили… Казалось, стоит запрокинуть голову повыше, поднять руку – и зацепишься за липкий и вязкий (именно липкий и вязкий, мерзкий, как слизень или эктоплазма) серый клок.
И если бы только жара! Облака, по сути своей состоящие из влаги, по идее должны были приносить облегчение. Но, похоже, из-за жары или из-за каких-то других неведомых Лине метеорологических факторов, пролиться нормальным дождём не могли… Хотя часть влаги облака всё же в атмосферу выдавали, и в результате показатели гигрометров не опускались ниже восьмидесятипроцентной отметки, а как правило, переваливали за девяносто процентов, и на улице было сложно не вспотеть. И от этого становилось ещё жарче.
В новостях говорили о резко возросшем числе самоубийств и убийств в состоянии аффекта. Лина понимала героев этих новостей – сама она пока никого не покалечила исключительно потому, что для членовредительства пришлось бы активно двигаться, а этого делать ей не хотелось из-за опасения получить тепловой удар.
А поколотить хоть кого-нибудь страсть как хотелось. Соседская шпана, бездельники, невесть чем занимающиеся, по причине всё той же жары лишённые возможности встречаться днём, с наступлением сумерек выползали во внутренний двор их дома и принимались общаться, когда все нормальные люди уже спать ложились. И едва заснувшие встречались с первыми снами, эти кретины принимались петь песни.
И плевать им было, что после таких выступлений кое-кто заснуть уже не мог.
Вчера доведённая до ручки Лина чуть не запустила по ним заклинанием. Чуть – исключительно заслуга сестры, ворвавшейся в комнату и перехватившей ее руку. И попытка объяснить, что они сами сигаретами могли обжечься сильнее, чем она «опалить» их своей школьной магией, ни к чему не привела – взбучка была поистине ужасающей, до сих пор трясло.
Точнее – не от самой взбучки.
Девушка закрыла глаза, пытаясь выкинуть из головы смех Луны и её глаза. И слова…
«Они сами так обожгутся, только если сеанс самосожжения напалмом устроят, сестрёнка. Так что в следующий раз либо терпи, либо водичкой их полей. Второе, кстати, лучше – результат будет наглядный и занимательный».
Этой ночью она их и «полила водичкой». Старое доброе заклинание «Аква криэйт», второе после «Лайтинга», которому она научилась на школьных курсах, первое заклинание, которое опробовала на ком-нибудь другом… Вся группа в тот день пришла домой слегка намокшей – всё же раз десять миллилитров по полста в сумме дадут пол-литра – не так уж и мало, как может показаться.
Только в этот раз получилось отнюдь не пол-литра.
И даже не полтора.
На заспанный Линин глаз, суммарный объём сотворённой над головами пьяниц воды колебался от сотни литров до кубометра. Шпану сбило с ног и распластало по земле, промочив до нитки, а сама Лина мгновенно проснулась и чуть не вывалилась из окна от обалдения – спасибо сестре, поймала.
А потом просто и незатейливо провела параллель со вчерашней попыткой кинуть им под ноги огненный шарик.
Уснула Лина только после дозы валерьянки. А когда проснулась, в ушах всё ещё звучал смутно знакомый голос, тихо, печально, но твёрдо произносивший рвущие душу надвое слова.
«Тебе не сбежать от самой себя».
Лина поморщилась, вспоминая привычный до оскомины сон, вздохнула и принялась копаться в сумке в поисках наушников. Это, как всегда, оказалось нелёгкой задачей – девушка питала слабость к «хранилищам всякого хлама» с многочисленными отделениями и карманами (последних в данной сумке было аж восемь), и в каком из трёх отделений на этот раз нащупается провод, не могла угадать ни разу. Сестра называла это плохой моторной памятью и никудышной интуицией, а самой Лине было, в принципе, чихать на терминологию – она просто никак не могла выделить для наушников отдельный карман, чтобы держать их исключительно там. Для карманов вечно находилось более важное содержимое: горсть мелочи, которая не лезет в кошелёк, пакетик орешков, пакетик карамелек, запасная бандана, зонтик, миниатюрная бутылочка воды, расчёска, проездной, ключи, канцелярские принадлежности – в общем, отдельного места для наушников не было, и их постоянно приходилось искать по всей сумке.
Как и сейчас. Тихо поминая про себя Швабрика и компанию, Лина обследовала первое отделение, набитое книгами и тетрадями, и перешла ко второму. Отсеяв паспорт, разваливающуюся упаковку носовых платков, она, наконец, смогла нащупать дужку крепления к уху под пакетиком с лекарствами. Издав короткий победный клич, Лина вытянула непослушный девайс наружу, надела наушники и воткнула штекер в гнездо КПК.
Выстучав в меню проигрывателя случайный выбор следующей песни, Лина выбрала первой инструментальный «Полёт дракона» и, засунув КПК в карман сумки, слезла с подоконника.
Звонок на следующий урок уже прозвенел, школьные коридоры были тихи и пустынны. Возможно, из-за дверей каких-то кабинетов и доносились голоса учителей, но в наушниках звучала музыка, и Лина могла себе позволить отвлечься от объективной реальности.
Улица встретила её уже ставшей привычной за последнюю неделю ужасающей парилкой и красными, потными физиономиями товарищей по несчастью, вынужденных отрываться от лучших друзей всех разумных – кондиционеров. Несмотря на жару, Лина внутренне поёжилась – такая душегубка в мае на её памяти ещё никогда не приключалась. Нет, всё же с климатом в последние годы творится что-то подозрительное. Она ведь ещё помнит, как ложился в ноябре снег, чтобы уже не растаять до весны, а теперь что?
Снега нет до конца декабря. В марте ещё зима, на весну ни намёка. В мае – уже лето, вся весна второй год подряд умещается в одном месяце. Впрочем, как раз против сокращения омерзительного периода слякоти Лина ничего не имела… Но в комплексе со всеми остальными явлениями картина вырисовывалась подозрительная. Даже если завершающим штрихом было то, что в сентябре продолжало править бал лето, пусть и с уже более холодными ночами. Да и октябрь холодами не отличался – золотая осень с самых приятных картин классиков, и всё.
Вроде бы – жить да радоваться подобной благодати… Но не когда в первых же числах мая столбик ртутного термометра переползает через тридцатиградусную отметку. Не адаптированы их организмы к подобным кульбитам погоды – месяц назад ещё снег лежал!
Нет, Лина буквально спинным мозгом ощущала, что что-то будет, сколько бы ни посмеивалась сестрица над полным отсутствием у неё интуиции. Встряхнув головой, девушка выкинула навязчивые апокалептические мысли из головы и постаралась сосредоточиться на музыке – благо дорога до дома была настолько привычна, что можно было не уделять ей внимания больше, чем того требовали встречающиеся на пути светофоры.
Отлетали своё драконы, отпела зарубежная металл-группа с оперным вокалом (на словах дикость, но песни получаются красивые), Лина уже почти пришла в хорошее настроение, когда на первых тактах следующей песни звук пропал. Девушка нахмурилась, на ходу сунула руку в сумку, покрутила разъём, подёргала – результата не было. Остановившись, она вытащила КПК наружу – и сердито, не веря глазам своим, уставилась на тёмный экран.
Ну что за засада?.. Она ведь заряжала его вчера! Конечно, возможно, она случайно зажала кнопку, но… пару раз ткнув в неё, девушка убедилась в ошибочности этой версии.
Великолепно. Дальше идём без музыки.
Скривившись, Лина сняла наушники, не глядя затолкала их в сумку и уныло поплелась дальше. Без музыкального сопровождения жара с духотой стали ещё мучительнее, а раздражающе щекочущий кожу пот невозможно было вытереть – стоило провести салфеткой, как через пару секунд по коже текли новые капли. Жилет девушка сняла ещё в школе, но вот избавиться от колготок забыла, и теперь пожинала плоды рассеянности в виде невозможности хоть как-то остудить ноги. А ещё рубашка прилипла к телу, подчёркивая полное отсутствие каких-либо округлостей… Нет, с этим определённо что-то надо делать!
Остановившись на светофоре, Лина оглянулась и немного воспрянула духом, заметив потенциальный первый пункт программы подъёма настроения. Однако встав в очередь в ларёк с мороженым и приглядевшись к витрине, девушка уже не так радовалась. На витрине большую часть ассортимента занимало всякое извращение вроде мороженого с разными фруктами, со вкусами орехов, крем-брюле, шоколада… А сливочного всего два вида, пломбира вообще нет! Чем думают производители, непонятно. Хотя чем именно, как раз понятно, и кто это организовал, тоже ясно… Всё зло – от Внешних Земель!
Дождавшись своей очереди, Лина взяла себе эскимо на палочке и отправилась дальше, правда, теперь она шла медленнее. Так что само собой получилось, что мороженое закончилось буквально в двух шагах от салона красоты «Серебряная кошка». Представительница семейства кошачьих на скромной вывеске присутствовала, но вообще-то Лине до неё не было никакого дела, равно как и до самой вывески. Главным было то, что внутри работали кондиционеры, и там можно было чуть-чуть посидеть и перевести дух перед марш-броском до дома.
Наверное, со стороны она смотрелась несколько глупо – тощая рыжая девчонка в школьной форме, вваливающаяся в элитный салон красоты с широченной улыбкой на лице. Но если её увидят воспитанные люди, то они не подадут виду, что что-то не так, а с невоспитанными всегда может разобраться охранник. Воспитанная часть человечества, секретарша на ресепшене (а как эта штуковина называлась по человечески, а не по-буржуйски, Лина с ходу вспомнить не могла), и в самом деле промолчала, а охранник, задачей которого был надзор за порядком…
- Привет, Лина! – сидящий на небольшом (и неудобном с виду, что вообще-то не соответствовало действительности) диване у дальней стены сногсшибательной красоты парень в облегчённом по случаю жары камуфляже помахал ей рукой.
- Привет! – помахала в ответ Лина и направилась к нему.
Да-да, в этом салоне и охранник на входе соответствовал сути заведения: золотые волосы, голубые глаза, сияющая улыбка, черты лица как у древней статуи… и практически полное отсутствие мозга. По крайней мере, Лине ни разу не удалось получить от него хоть сколько-то внятный ответ на вопросы о политике, истории или магии. Вот спорт, еда или погода – это да, но на эти темы, по её мнению, можно было бы и с попугаями разговаривать.
Другое дело, что на всём Полуострове было не сыскать более честного и беззлобного человека… Где-то прибывает, где-то убывает, и, положа руку на сердце, Лина была готова терпеть его ограниченность и не переходить в разговоре на любимые темы ради ощущения полного покоя и абсолютной безопасности, охватывающего её рядом с Гаури.
– Как там, на улице, дождём не пахнет? – тоскливо, безо всякой надежды, спросил он.
– И близко нет, – уныло покачала головой Лина, устраиваясь рядом с ним на диване и откидываясь на спинку. – Жара и духота, хоть скафандр надевай. Посижу я у вас тут немного под кондиционером, наберусь сил для дороги до дома.
– Не вопрос, – беззаботно пожал плечами Гаури. – Сиди, отдыхай. Всё равно сегодня почти никого нет – вторник, жара – все курсируют по маршруту «дом – работа – дом», даже по магазинам выползают только в сумерках.
– Идиоты, – фыркнула Лина, жмурясь и потягиваясь. – Была бы погода солнечной, это имело бы смысл, а так… Что день, что вечер – всё едино духовка.
– Коптильня, – отозвался Гаури, уныло переводя взгляд с входной двери на стол секретарши, а с него – на дверь, ведущую во внутренние помещения.
– Чего? – девушка приоткрыла один глаз и покосилась на парня. Что-то он от жары разговорился… или это на него кондиционер так влияет?
– Жара плюс дым – получается коптильня, – объяснил Гаури, недоумённо косясь на собеседницу. Обычно она казалась сообразительнее… От жары мозги плавятся, что ли? – А у нас на дворе как раз жара и смог городской, обыкновенный. Последний вполне за дым сойдёт. Чем не коптильня?
– Хм, похоже, – пожала плечами Лина, запрокидывая голову.
– Вот и я о том же, – кивнул Гаури и спросил сам: – А как там на улице – народу много или не очень?
– Вообще для четырёх часов четверга маловато, но по сравнению с первыми днями жары прохожих стало больше, – прикинула девушка и добавила от себя краткую характеристику: – Суицидники несчастные.
– Просто успели привыкнуть, – флегматично возразил Гаури. – Чай, уже не первый год кавардак с погодой творится.
- Не первый, - подозрительно покладисто ответила Лина. И подозрения эти оправдались секунду спустя, когда она, подскочив с сиденья дивана со сжатыми кулаками, страстно воскликнула: – Но не так же, чтобы переход от зимы к лету занимал три недели!!!
– Тише, Лина, полегче! – примирительно замахал руками Гаури, опасливо оглядываясь на секретаршу. Та, впрочем, предпочла кратковременный демарш проигнорировать… пока.
Рыжая коротко покосилась на прилизанную грымзу и заставила себя сесть смирно. И продолжала уже более спокойным тоном.
– Гаури, очнись! Ещё чуть больше месяца назад лежал снег, а сейчас что творится? Тебе это не кажется ненормальным?
– Ну, вообще-то… – Гаури почесал в затылке, изобразил глубокое раздумье с прижатым к подбородку указательным пальцем, а потом с улыбкой покачал головой. – Вообще-то мне и снег, лежащий дольше двух недель, кажется ненормальным. Я ведь с югов родом, забыла?
Лина только провела ладонью по лицу. Сил спорить не было. Вздохнув, она уронила руки на диван – ронять их на колени было бы больно и жарко – и правой неожиданно нащупала что-то, напоминающее… наушники?..
– Гаури, ты на работе слушаешь музыку?
– Нет, что ты! – снова замахал руками тот. – Только по дороге – сюда и обратно.
– А… – Лина решила было забыть и забить, но какой-то демон решил, что ей слишком скучно живётся, и, подтолкнув под руку, заставил ухватиться за провод. – А можно послушать?
– Можно, – пожав плечами, Гаури выудил из кармана жилета брусок МП3-плеера и включил его. Лина тем временем натянула наушники – точно такие же, как и у неё самой, не вставляющиеся, а именно надевающиеся, вроде бы менее вредные для ушей, и выжидающе уставилась на приятеля.
Вообще-то, она слегка побаивалась – музыкальные вкусы Гаури как-то прошли мимо её внимания, и с чем ей придётся столкнуться, она не знала… Впрочем, хуже попсы всё равно ничего нет.
– Ставь случайный выбор и промотай вперёд четыре песни, – решительно распорядилась она.
– А почему четыре? – заинтересовался Гаури, даже замерев на мгновение.
– Потому что четыре мира, – не задумываясь, ответила девушка, о чём в итоге пожалела. Ибо Гаури так и остался всё тем же Гаури…
– Четыре? Как четыре? – его глаза округлились, и он явно начисто забыл о том, что собирался ознакомить приятельницу с любимой музыкой. Означенная приятельница мысленно раздала и ему, и себе по оплеухе и тихо вздохнула, подавляя в себе желание осуществить рукоприкладство на деле.
– Я тебе потом всё объясню, – пообещала она. – А ты мне вроде музыку поставить собирался.
– А-аа, точно! – безмятежно воскликнул Гаури и нажал на кнопку.
И зазвучала гитара. И запел женский голос, мало напоминающий слащавое попискивание попсовых звёздочек-однодневок.
Город,
По твоим проводам как по нервам бежит электрический ток.
Холод.
Ты не знаешь, куда занесет тебя жизнь, подводя свой итог…
И о чем станешь петь, для кого говорить, все слова растеряв,
И как сможешь смотреть им в глаза и творить то же, что и вчера.
Сначала Лина слушала отстранённо, первый куплет не произвёл на неё особенного впечатления, так, намёк на любовную тоску, ничего необычного… Как она ошибалась.
В этом городе ходят убийцы с глазами ребенка
И, напротив, встречаются дети с глазами убийцы.
Здесь одна лишь ступень отделяет тебя от подонка.
Нам уже не спастись. Мы уже перешли все границы.
Припев (или второй куплет, если это бесприпевная баллада) ударил девушку, как кувалдой под вздох. Она могла перейти эту грань прошлой ночью. Не останови её Луна – и получись файерболл таким же масштабным… Она бы тоже перешагнула эту грань. Она могла запустить боевым заклинанием в ораву простых тунеядцев и поубивать или перекалечить их всех. Она могла.
И чем бы это для неё закончилось? Стопроцентно неприятностями и утратой свободы. Нет, не тюрьмой, Луна работает в спецслужбе, и «кровавая гэбня» с радостью заполучила бы столь многообещающего боевого мага в спецназ. А что устроила крематорий кучке бездельников – ничего, оравой шпаны меньше. Гражданские права? Умолчим…
Лучше слушать дальше.
Продолжается век острых граней стекла в этом городе лжи.
Город лжи… Ведь когда-то Сейрун называли Городом Света… А сейчас не называет никто, кроме историков. Когда это всё ушло в прошлое, в сказки и предания? Столица Белой Магии теперь просто столица, и осознавать это… больно?..
Больно...
Между нами стена непрочитанных снов и иллюзий пустых.
Полночь.
Обнажилась вина перед теми, кто снова сжигает мосты.
Научить бы людей улыбаться и верить печалям назло,
Обойтись без потерь и открыть в себе дверь, за которой светло.
В тему попали, искривила угол рта в попытке усмехнуться Лина. С болью попали, а вот с виной… Вина тут ни при чём, нет в ней никакого чувства вины, просто неизвестные ей певица и автор текста песни поразительно точно попали в одну из её больных точек.
В мучительное ощущение того, что мир катится в никуда, а она ничего не может сделать. В омерзительное чувство опасности со всех сторон, в сны с крадущимися маслянисто-чёрными, липкими тенями, жаждущими задушить и растворить в себе. Сделать своим подобием, как сделали уже многих до неё...
Горечь...
Обжигает язык недопетая песня и сердца мольба.
В ссоре
Городские тузы, побеждают соперников стаи собак.
Жизнь похожа на бойню, и агнец едва ли успеет понять,
Что душевная боль превосходит права победить и отнять.
А ведь когда-то всё было иначе – проще, честнее… добрее! Лина тихо проклинала Гаури за эту песню, за то число раз, что он нажал на кнопку промотки вперёд, не важно, правильно ли он сосчитал до четырёх или нет, вообще за то, что он слушает что-то сложнее попсы… Себя она проклинала тоже – за любопытство. И за отсутствие силы воли тоже, за то, что не находила в себе сил сдёрнуть с головы наушники, дать Гаури в лоб и забыть всё как очередной кошмар.
Поздно. Точка невозвращения пройдена.
Выбор...
Есть десятки путей — бесконечный расклад, делим сразу на два!
Либо
Вызнать сотни смертей, либо станет расплатой твоя голова.
Либо вечный обман, либо драка за жизнь. Но свой страх отпусти...
Безмятежность ума и улыбка души помогают простить...
- Угу, улыбайтесь, это всех раздражает, - буркнула Лина, стискивая кулаки. Столько слов, а где финал? Где совет, как быть дальше?..
Простить этот город, где ходят убийцы с глазами ребенка
И, напротив, встречаются дети с глазами убийцы.
Где одна лишь ступень отделяет тебя от подонка.
Нам уже не спастись. Мы уже перешли все границы.
Мелодия закончилась, плеер начал играть что-то новое, но Лина уже не слушала. Она сдёрнула наушники с головы и посмотрела на Гаури… лицо которого было очень бледным и застывшим, как у мраморной статуи.
– Что с тобой такое? – осведомилась она, надеясь отделаться от впечатлений только что прослушанной песни.
– На тебе лица нет, Лина, – тихо ответил он, и девушка закрыла глаза. Вот тебе и самообладание…
– Всё из-за тебя и из-за этой дурацкой песни, – попыталась огрызнуться она. – Много вопросов, а ответов ноль.
– Не понял, – покачал головой Гаури и скорчил жалобную рожу. – Объясни, а?
«Да ты никогда ничего не понимаешь…»
Лина скрипнула зубами, но всё же заставила себя ответить – сработала привычка, выработанная за время общения с ним.
- Вся эта песня – она один сплошной вопрос, точнее – не столько вопрос, сколько вопль – нельзя так дальше! А как иначе, чтобы не было, как раньше – не сказано. Ответа нет.
Она не ждала от Гаури ответа. Она вообще ничего не ждала, и поэтому неожиданно прозвучавшие слова друга стали для неё шоком.
– Ты последний куплет не дослушала? – Гаури озадаченно покосился сначала на неё, потом на плеер. – Нет, я остановил, когда ты сняла наушники…
Последнюю фразу он произнёс, явно обращаясь к самому себе, но Лине было уже плевать на всё. Она должна была получить ответ.
– Я всё дослушала, – чётко и раздельно произнесла она. – И где ответ, очень хочу знать.
– Так он там, – безмятежно отозвался Гаури и улыбнулся своей фирменной улыбкой – обезоруживающей и раздражающей одновременно.
– Назови, – тихо сказала Лина, сжимая кулаки.
– Простить, – просто ответил ей он. И улыбнулся ещё раз.
Лина замерла и словно осела тряпичной куклой, уронив руки на колени.
– Смеёшься, да? – уныло спросила она, скривившись.
Гаури несколько секунд просто смотрел на её реакцию, недоумённо хлопая километровыми ресницами, а потом покачал головой. Лицо у него стало серьёзным и немного печальным.
– Нет.
Лина закрыла глаза, открыла. Поймала его взгляд – в лазоревой глубине отражалась вся его душа – простая и бесхитростная.
– Гаури, почему ты решил, что это помогает?
Тот пожал плечами.
– Потому что помогает… Легче как-то.
Он почесал затылок, перекинул через плечо завязанные в хвост волосы, двумя пальцами подёргал за их кончики. Лина пристально наблюдала за его манипуляциями, а потом неожиданно решилась спросить. Хотя – чего было решаться или сомневаться, особенно с Гаури? Но чтобы задать этот вопрос, ей пришлось именно решиться.
– Это «простить» помогает ТЕБЕ?
– Да, – улыбнулся ей Гаури и пожал плечами, перевода взгляд на занимательное зрелище плитки на полу. – Особенно после того, как я опять случайно попадаю на новости.
– А, – протянула Лина, чтобы хоть что-то сказать. – Я тоже новости стараюсь не смотреть. Вот только…
– Что? – заинтересованно спросил Гаури, поднимая глаза.
Лина замолчала. Что «только», она предпочла бы не говорить. И не думать. И вообще – думать вредно, особенно блондинкам и блондинам. Для окружающих вредно. Она в этом только что убедилась на собственном горьком опыте. Хватит ломать голову. По крайней мере, на сегодня.
– Да ничего, – покачала она головой, и, принявшись теребить ремень сумки, затараторила. – Просто слишком много мыслей сегодня. Я же сюда после школы, и факультатива по магии. И жара эта… Наверное, пойду, иначе домашнее задание сделать не успею…
И осеклась. Неожиданно ясно и чётко Лина осознала, что не просто лжёт – лжёт неумело и примитивно, и ложь её Гаури видит… Но вот понимает ли?.. Этого она не знала. Наверное, поэтому и спешила домой так откровенно.
Под непривычно и жутковато всепонимающим и всепрощающим взглядом Гаури.
– Ну, тогда пока! – махнул рукой он.
– Пока! – махнула девушка в ответ и буквально вылетела за дверь.
Лина не помнила, как добралась до дома. Стрелой пронеслась по внутреннему дворику, плюнув на лифт, по лестнице взлетела на пятый этаж, едва не сломав один из ключей, ворвалась в квартиру, и, захлопнув за собой дверь, бессильно сползла по ней на коврик для вытирания ног.
Пару минут она сидела неподвижно, обхватив руками колени, и приходила в себя после дикой гонки. Когда перестало стучать в висках, успокоилось чуть не вырвавшееся из груди сердце, а дыхание выровнялось, Лина наконец осознала, что она вся в противном липком поту, ей дико жарко, в квартире натуральная духовка из-за отключённого кондиционера, и сестра, судя по всему, опять умчалась на работу, хотя вроде сегодня у неё был выходной. Рыцарям плаща и кинжала покой уже даже не снится, ага…
Покачав головой, девушка мысленно обругала себя истеричкой, запаниковавшей неизвестно из-за чего, пообещала себе при следующей встрече извиниться перед Гаури и угостить его чем-нибудь вкусненьким… и поняла, что сама не прочь подкрепиться.
Стеная и покряхтывая, как столетняя старушка, Лина приняла вертикальное положение, разулась и поставила сумку на тумбочку. Затем она прошлась по квартире, включая кондиционеры на кухне и в своей комнате, по пути сняла со спинки кресла майку и шорты, и направилась в ванную. Там девушка пробыла недолго – установка водосчётчика быстро отучила её от долгого стояния под душем – и бодрой рысцой проследовала на кухню. Там её уже ждал её первый и самый верный друг – холодильник.
Готовить что-либо в такую погоду было, по идее, форменным безумием, но Лина никогда не считала себя страдающей избытком благоразумия. Поэтому без колебаний включила электрический гриль и принялась выкладывать на стол нарезки колбас и ветчины и сыр – много, очень много сыра.
Уплетая горячий бутерброд с сыром и ветчиной, Лина уже могла позволить себе относительно трезво оценить ситуацию. Она сорвалась, да. Сорвалась без видимых причин. Но если нет причин видимых – то есть невидимые. А что может оказаться в списке невидимых причин?
Лина со вздохом догрызла корочку с застывшей на ней каплей расплавившегося сыра и приняла как факт единственный возможный ответ. Песня выбила её из равновесия, потому что текст песни очень «удачно» скореллировал с содержанием какого-то из вроде бы забытых снов девушки. Сны, отложившиеся в глубоких, пока недосягаемых для неё слоях памяти и слова песни какого-то не слишком модного и популярного автора последних лет, вызвали у неё крайне сильную эмоциональную реакцию.
На первый взгляд, эта реакция скорее отрицательная. Только вот… Лина давно себя знала и в процессе учёбы успела довольно подробно изучить свои ощущения и реакции. И сейчас она в себе особого негатива не ощущала. Так что… Что, на самом деле, это к добру, что ли?..
Лина озадаченно потёрла висок и взялась за второй бутерброд. Не донеся его до рта, замерла, прислушиваясь к своим чувствам. Обычно она чётко разделяла «плохое» и «хорошее», да и вообще считала, что спутать их невозможно!
«Плохо» – это когда под вздохом, в районе желудка, наливается ядовитая тяжесть, и незримый обруч сдавливает виски, не трогая остальные части головы. Незримый груз давит к земле, к раскинувшимися под ней смрадными пещерами. «Хорошо» – когда в груди надувается гелием воздушный шарик со стенками из золота – яркая радость с оттенком светлой боли. От долгого полёта крылья начинают болеть, ведь путь наверх всегда тяжелее падения вниз.
А сейчас чувства спутались, ощущения не желали оформляться в хоть сколько-нибудь понятные образы, и Лину это изрядно раздражало и немного пугало. Что же может выйти из этих размышлений над песней, услышанной впервые, и, главное, от кого! От Гаури, которого назвать «медузьи мозги» означает всего лишь констатировать факт! Интересно, если его завтра спросить о песне, он вспомнит о ней или опять сделает недоумённую морду лица?
И вообще, откуда у него на плеере взялась такая песня? Ну не монтировались в сознании Лины его образ и подобного сорта музыка. Ага, ага. Его прежний образ, мягко говоря, не совпадал и с его комментариями к песне.
Лина вздохнула и уставилась на стакан с холодным чаем так, словно он задолжал ей денег. Нет, определённо не будет ей покоя, пока не удастся разобраться с этой песней. Как там она начиналась?.. Или лучше через припев искать?
Интернет-поисковик на сей раз артачиться не стал – Лина попала на нужный текст почти с первой попытки. И углубилась в изучение творения сейрунской певицы. Тяжелая песня, горькая. Не для всех, но кому-то может понравиться. Кто-то может плюнуть и пойти дальше, а кто-то, как она, к примеру, полезет на стенку. Вопрос – с чего бы?
Первый куплет Лина отбросила сразу, он на неё впечатления не произвёл, мимо, а вот припев… Девушка задумчиво потёрла подбородок. «Убийцы с глазами ребёнка» – не про Гаури ли? Он ведь армию прошёл, и не паркетно-газонные части, а где-то в горячих точках. И всё равно смотрит на мир безмятежным взглядом ребёнка. Не это ли он нашёл в себе?
Лина подпёрла голову кулаком и отпустила мысли блуждать, как им вздумается, лениво перечитывая текст строчку за строчкой. Может, она найдёт решение, может – нет. Может, спросит у сестры, может – у кого-то из друзей, как назло учащихся в других школах. А пока – пускай будет эта «безмятежность ума». Безмятежность разума…
Разгадка ударила как молнией. Лина подскочила с кресла, как ужаленная, рухнула обратно, вызвав жалобный скрип старенькой мебели, свернула окно браузера и ткнула указателем мыши в файл с записанными снами – теми немногими, что ей удалось успеть записать, прежде чем они были забыты. Несколько следующих минут она крутила колёсико мыши вверх-вниз, не в силах найти нужную запись, пока не вспомнила о функции поиска. Вбив в нужное окно слово «разум», Лина нервно ткнула в кнопку «Найти», и…
«Мой разум – это моя сила. Моя сила – это мой разум. Если он ничем не осквернён, мой разум воплощает мою чистую энергию.»
Лина только глазами захлопала. Как она умудрилась пропустить это, выделенное жирным и курсивом? Ведь выделяла не просто так, с чёткой установкой «не забыть, ибо крайне подозрительно!»!!! А если вспомнить, какими глазами на неё посмотрела сестра после рассказа о необычном сновидении, то непонятно одно – как она вообще умудрилась забыть о нём настолько, что потребовалось подсматривать в записи?
– Если он ничем не осквернён, мой разум воплощает мою чистую энергию… – беззвучно прошептали губы. И в груди заблестел, увеличиваясь в размерах, золотой воздушный шарик.
– Лайтинг! – быстро и звонко выкрикнула она, вскинув руки, и между её ладоней вспыхнуло миниатюрное, но от этого не менее ослепительное солнце заклинания света.
И Лина почти не удивилась ему. Она просто улыбнулась, щуря глаза, и подняла светлячок (хотя какой там светлячок, теперь это натуральный прожектор!) повыше, немного полюбовалась на его отражение в стекле, а потом погасила заклинание. Нечего транжирить магическую энергию. И после этого задумалась, прикрыв глаза.
На уроках магии наставники требовали концентрации – и Лина концентрировалась, сосредотачивалась… и не достигала ничего серьёзного, как и её сверстники. Интересно, господа наставники это специально или нет? Они нарочно не дают силам учеников развиваться или их самих тоже так учили? Ответов у девушки не было.
Было лишь достигнутое по воле случая озарение да несколько коротких обмолвок сестры о том, что за последние пару тысяч лет от магии остались рожки да ножки. И сны.
Лина открыла глаза. Вокруг неё всё осталось прежним, ничего не изменилось. Вся та же хмарь за окном, знакомая и привычная комната, гудение кондиционера и шелест компьютера.
И новое знание. Или же – давно забытое?..
Этого Лина не знала. Она знала одно. Что сейчас немедленно отправится на кухню и приготовит что-нибудь вкусненькое, и с этим вкусненьким отправится к Гаури. Извиняться и благодарить – и пускай он и не поймёт даже, за что именно. Пусть…
Она сделала ещё один шаг вперёд. А каким будет следующий шаг – решать Судьбе и Золотой Владыке. И ей, Лине Инверс.
Но надеждам её не было суждено сбыться.
Свет, заливающий школьный коридор, был тускло-серым, с лёгким оттенком желтовато-зелёного, как и во все предыдущие дни. Небо так и не прояснилось. Под аккомпанемент разочарованных вздохов Лина помахала одногруппникам рукой, взгромоздилась на подоконник и прислонилась к стеклу, дающему хоть какое–то ощущение прохлады.
Впрочем, прохлада эта была исключительно заслугой кондиционера: без него стекло, возможно, и не потекло бы из рамы, но тёплым было бы однозначно. Уже неделю Сейрун терзала жара. И ладно бы жара была следствием кристально-чистого неба и испепеляющего солнечного света – эта ситуация привычна и понятна каждому, но всю неделю небо было затянуто плотной облачной пеленой.
И от этого становилось ещё хуже. Низкие серые облака цеплялись за шпили телебашни и небоскрёбов на окраине, и практически не двигались, создавая иллюзию каменного неба одной из преисподен, и давили, давили, давили… Казалось, стоит запрокинуть голову повыше, поднять руку – и зацепишься за липкий и вязкий (именно липкий и вязкий, мерзкий, как слизень или эктоплазма) серый клок.
И если бы только жара! Облака, по сути своей состоящие из влаги, по идее должны были приносить облегчение. Но, похоже, из-за жары или из-за каких-то других неведомых Лине метеорологических факторов, пролиться нормальным дождём не могли… Хотя часть влаги облака всё же в атмосферу выдавали, и в результате показатели гигрометров не опускались ниже восьмидесятипроцентной отметки, а как правило, переваливали за девяносто процентов, и на улице было сложно не вспотеть. И от этого становилось ещё жарче.
В новостях говорили о резко возросшем числе самоубийств и убийств в состоянии аффекта. Лина понимала героев этих новостей – сама она пока никого не покалечила исключительно потому, что для членовредительства пришлось бы активно двигаться, а этого делать ей не хотелось из-за опасения получить тепловой удар.
А поколотить хоть кого-нибудь страсть как хотелось. Соседская шпана, бездельники, невесть чем занимающиеся, по причине всё той же жары лишённые возможности встречаться днём, с наступлением сумерек выползали во внутренний двор их дома и принимались общаться, когда все нормальные люди уже спать ложились. И едва заснувшие встречались с первыми снами, эти кретины принимались петь песни.
И плевать им было, что после таких выступлений кое-кто заснуть уже не мог.
Вчера доведённая до ручки Лина чуть не запустила по ним заклинанием. Чуть – исключительно заслуга сестры, ворвавшейся в комнату и перехватившей ее руку. И попытка объяснить, что они сами сигаретами могли обжечься сильнее, чем она «опалить» их своей школьной магией, ни к чему не привела – взбучка была поистине ужасающей, до сих пор трясло.
Точнее – не от самой взбучки.
Девушка закрыла глаза, пытаясь выкинуть из головы смех Луны и её глаза. И слова…
«Они сами так обожгутся, только если сеанс самосожжения напалмом устроят, сестрёнка. Так что в следующий раз либо терпи, либо водичкой их полей. Второе, кстати, лучше – результат будет наглядный и занимательный».
Этой ночью она их и «полила водичкой». Старое доброе заклинание «Аква криэйт», второе после «Лайтинга», которому она научилась на школьных курсах, первое заклинание, которое опробовала на ком-нибудь другом… Вся группа в тот день пришла домой слегка намокшей – всё же раз десять миллилитров по полста в сумме дадут пол-литра – не так уж и мало, как может показаться.
Только в этот раз получилось отнюдь не пол-литра.
И даже не полтора.
На заспанный Линин глаз, суммарный объём сотворённой над головами пьяниц воды колебался от сотни литров до кубометра. Шпану сбило с ног и распластало по земле, промочив до нитки, а сама Лина мгновенно проснулась и чуть не вывалилась из окна от обалдения – спасибо сестре, поймала.
А потом просто и незатейливо провела параллель со вчерашней попыткой кинуть им под ноги огненный шарик.
Уснула Лина только после дозы валерьянки. А когда проснулась, в ушах всё ещё звучал смутно знакомый голос, тихо, печально, но твёрдо произносивший рвущие душу надвое слова.
«Тебе не сбежать от самой себя».
Лина поморщилась, вспоминая привычный до оскомины сон, вздохнула и принялась копаться в сумке в поисках наушников. Это, как всегда, оказалось нелёгкой задачей – девушка питала слабость к «хранилищам всякого хлама» с многочисленными отделениями и карманами (последних в данной сумке было аж восемь), и в каком из трёх отделений на этот раз нащупается провод, не могла угадать ни разу. Сестра называла это плохой моторной памятью и никудышной интуицией, а самой Лине было, в принципе, чихать на терминологию – она просто никак не могла выделить для наушников отдельный карман, чтобы держать их исключительно там. Для карманов вечно находилось более важное содержимое: горсть мелочи, которая не лезет в кошелёк, пакетик орешков, пакетик карамелек, запасная бандана, зонтик, миниатюрная бутылочка воды, расчёска, проездной, ключи, канцелярские принадлежности – в общем, отдельного места для наушников не было, и их постоянно приходилось искать по всей сумке.
Как и сейчас. Тихо поминая про себя Швабрика и компанию, Лина обследовала первое отделение, набитое книгами и тетрадями, и перешла ко второму. Отсеяв паспорт, разваливающуюся упаковку носовых платков, она, наконец, смогла нащупать дужку крепления к уху под пакетиком с лекарствами. Издав короткий победный клич, Лина вытянула непослушный девайс наружу, надела наушники и воткнула штекер в гнездо КПК.
Выстучав в меню проигрывателя случайный выбор следующей песни, Лина выбрала первой инструментальный «Полёт дракона» и, засунув КПК в карман сумки, слезла с подоконника.
Звонок на следующий урок уже прозвенел, школьные коридоры были тихи и пустынны. Возможно, из-за дверей каких-то кабинетов и доносились голоса учителей, но в наушниках звучала музыка, и Лина могла себе позволить отвлечься от объективной реальности.
Улица встретила её уже ставшей привычной за последнюю неделю ужасающей парилкой и красными, потными физиономиями товарищей по несчастью, вынужденных отрываться от лучших друзей всех разумных – кондиционеров. Несмотря на жару, Лина внутренне поёжилась – такая душегубка в мае на её памяти ещё никогда не приключалась. Нет, всё же с климатом в последние годы творится что-то подозрительное. Она ведь ещё помнит, как ложился в ноябре снег, чтобы уже не растаять до весны, а теперь что?
Снега нет до конца декабря. В марте ещё зима, на весну ни намёка. В мае – уже лето, вся весна второй год подряд умещается в одном месяце. Впрочем, как раз против сокращения омерзительного периода слякоти Лина ничего не имела… Но в комплексе со всеми остальными явлениями картина вырисовывалась подозрительная. Даже если завершающим штрихом было то, что в сентябре продолжало править бал лето, пусть и с уже более холодными ночами. Да и октябрь холодами не отличался – золотая осень с самых приятных картин классиков, и всё.
Вроде бы – жить да радоваться подобной благодати… Но не когда в первых же числах мая столбик ртутного термометра переползает через тридцатиградусную отметку. Не адаптированы их организмы к подобным кульбитам погоды – месяц назад ещё снег лежал!
Нет, Лина буквально спинным мозгом ощущала, что что-то будет, сколько бы ни посмеивалась сестрица над полным отсутствием у неё интуиции. Встряхнув головой, девушка выкинула навязчивые апокалептические мысли из головы и постаралась сосредоточиться на музыке – благо дорога до дома была настолько привычна, что можно было не уделять ей внимания больше, чем того требовали встречающиеся на пути светофоры.
Отлетали своё драконы, отпела зарубежная металл-группа с оперным вокалом (на словах дикость, но песни получаются красивые), Лина уже почти пришла в хорошее настроение, когда на первых тактах следующей песни звук пропал. Девушка нахмурилась, на ходу сунула руку в сумку, покрутила разъём, подёргала – результата не было. Остановившись, она вытащила КПК наружу – и сердито, не веря глазам своим, уставилась на тёмный экран.
Ну что за засада?.. Она ведь заряжала его вчера! Конечно, возможно, она случайно зажала кнопку, но… пару раз ткнув в неё, девушка убедилась в ошибочности этой версии.
Великолепно. Дальше идём без музыки.
Скривившись, Лина сняла наушники, не глядя затолкала их в сумку и уныло поплелась дальше. Без музыкального сопровождения жара с духотой стали ещё мучительнее, а раздражающе щекочущий кожу пот невозможно было вытереть – стоило провести салфеткой, как через пару секунд по коже текли новые капли. Жилет девушка сняла ещё в школе, но вот избавиться от колготок забыла, и теперь пожинала плоды рассеянности в виде невозможности хоть как-то остудить ноги. А ещё рубашка прилипла к телу, подчёркивая полное отсутствие каких-либо округлостей… Нет, с этим определённо что-то надо делать!
Остановившись на светофоре, Лина оглянулась и немного воспрянула духом, заметив потенциальный первый пункт программы подъёма настроения. Однако встав в очередь в ларёк с мороженым и приглядевшись к витрине, девушка уже не так радовалась. На витрине большую часть ассортимента занимало всякое извращение вроде мороженого с разными фруктами, со вкусами орехов, крем-брюле, шоколада… А сливочного всего два вида, пломбира вообще нет! Чем думают производители, непонятно. Хотя чем именно, как раз понятно, и кто это организовал, тоже ясно… Всё зло – от Внешних Земель!
Дождавшись своей очереди, Лина взяла себе эскимо на палочке и отправилась дальше, правда, теперь она шла медленнее. Так что само собой получилось, что мороженое закончилось буквально в двух шагах от салона красоты «Серебряная кошка». Представительница семейства кошачьих на скромной вывеске присутствовала, но вообще-то Лине до неё не было никакого дела, равно как и до самой вывески. Главным было то, что внутри работали кондиционеры, и там можно было чуть-чуть посидеть и перевести дух перед марш-броском до дома.
Наверное, со стороны она смотрелась несколько глупо – тощая рыжая девчонка в школьной форме, вваливающаяся в элитный салон красоты с широченной улыбкой на лице. Но если её увидят воспитанные люди, то они не подадут виду, что что-то не так, а с невоспитанными всегда может разобраться охранник. Воспитанная часть человечества, секретарша на ресепшене (а как эта штуковина называлась по человечески, а не по-буржуйски, Лина с ходу вспомнить не могла), и в самом деле промолчала, а охранник, задачей которого был надзор за порядком…
- Привет, Лина! – сидящий на небольшом (и неудобном с виду, что вообще-то не соответствовало действительности) диване у дальней стены сногсшибательной красоты парень в облегчённом по случаю жары камуфляже помахал ей рукой.
- Привет! – помахала в ответ Лина и направилась к нему.
Да-да, в этом салоне и охранник на входе соответствовал сути заведения: золотые волосы, голубые глаза, сияющая улыбка, черты лица как у древней статуи… и практически полное отсутствие мозга. По крайней мере, Лине ни разу не удалось получить от него хоть сколько-то внятный ответ на вопросы о политике, истории или магии. Вот спорт, еда или погода – это да, но на эти темы, по её мнению, можно было бы и с попугаями разговаривать.
Другое дело, что на всём Полуострове было не сыскать более честного и беззлобного человека… Где-то прибывает, где-то убывает, и, положа руку на сердце, Лина была готова терпеть его ограниченность и не переходить в разговоре на любимые темы ради ощущения полного покоя и абсолютной безопасности, охватывающего её рядом с Гаури.
– Как там, на улице, дождём не пахнет? – тоскливо, безо всякой надежды, спросил он.
– И близко нет, – уныло покачала головой Лина, устраиваясь рядом с ним на диване и откидываясь на спинку. – Жара и духота, хоть скафандр надевай. Посижу я у вас тут немного под кондиционером, наберусь сил для дороги до дома.
– Не вопрос, – беззаботно пожал плечами Гаури. – Сиди, отдыхай. Всё равно сегодня почти никого нет – вторник, жара – все курсируют по маршруту «дом – работа – дом», даже по магазинам выползают только в сумерках.
– Идиоты, – фыркнула Лина, жмурясь и потягиваясь. – Была бы погода солнечной, это имело бы смысл, а так… Что день, что вечер – всё едино духовка.
– Коптильня, – отозвался Гаури, уныло переводя взгляд с входной двери на стол секретарши, а с него – на дверь, ведущую во внутренние помещения.
– Чего? – девушка приоткрыла один глаз и покосилась на парня. Что-то он от жары разговорился… или это на него кондиционер так влияет?
– Жара плюс дым – получается коптильня, – объяснил Гаури, недоумённо косясь на собеседницу. Обычно она казалась сообразительнее… От жары мозги плавятся, что ли? – А у нас на дворе как раз жара и смог городской, обыкновенный. Последний вполне за дым сойдёт. Чем не коптильня?
– Хм, похоже, – пожала плечами Лина, запрокидывая голову.
– Вот и я о том же, – кивнул Гаури и спросил сам: – А как там на улице – народу много или не очень?
– Вообще для четырёх часов четверга маловато, но по сравнению с первыми днями жары прохожих стало больше, – прикинула девушка и добавила от себя краткую характеристику: – Суицидники несчастные.
– Просто успели привыкнуть, – флегматично возразил Гаури. – Чай, уже не первый год кавардак с погодой творится.
- Не первый, - подозрительно покладисто ответила Лина. И подозрения эти оправдались секунду спустя, когда она, подскочив с сиденья дивана со сжатыми кулаками, страстно воскликнула: – Но не так же, чтобы переход от зимы к лету занимал три недели!!!
– Тише, Лина, полегче! – примирительно замахал руками Гаури, опасливо оглядываясь на секретаршу. Та, впрочем, предпочла кратковременный демарш проигнорировать… пока.
Рыжая коротко покосилась на прилизанную грымзу и заставила себя сесть смирно. И продолжала уже более спокойным тоном.
– Гаури, очнись! Ещё чуть больше месяца назад лежал снег, а сейчас что творится? Тебе это не кажется ненормальным?
– Ну, вообще-то… – Гаури почесал в затылке, изобразил глубокое раздумье с прижатым к подбородку указательным пальцем, а потом с улыбкой покачал головой. – Вообще-то мне и снег, лежащий дольше двух недель, кажется ненормальным. Я ведь с югов родом, забыла?
Лина только провела ладонью по лицу. Сил спорить не было. Вздохнув, она уронила руки на диван – ронять их на колени было бы больно и жарко – и правой неожиданно нащупала что-то, напоминающее… наушники?..
– Гаури, ты на работе слушаешь музыку?
– Нет, что ты! – снова замахал руками тот. – Только по дороге – сюда и обратно.
– А… – Лина решила было забыть и забить, но какой-то демон решил, что ей слишком скучно живётся, и, подтолкнув под руку, заставил ухватиться за провод. – А можно послушать?
– Можно, – пожав плечами, Гаури выудил из кармана жилета брусок МП3-плеера и включил его. Лина тем временем натянула наушники – точно такие же, как и у неё самой, не вставляющиеся, а именно надевающиеся, вроде бы менее вредные для ушей, и выжидающе уставилась на приятеля.
Вообще-то, она слегка побаивалась – музыкальные вкусы Гаури как-то прошли мимо её внимания, и с чем ей придётся столкнуться, она не знала… Впрочем, хуже попсы всё равно ничего нет.
– Ставь случайный выбор и промотай вперёд четыре песни, – решительно распорядилась она.
– А почему четыре? – заинтересовался Гаури, даже замерев на мгновение.
– Потому что четыре мира, – не задумываясь, ответила девушка, о чём в итоге пожалела. Ибо Гаури так и остался всё тем же Гаури…
– Четыре? Как четыре? – его глаза округлились, и он явно начисто забыл о том, что собирался ознакомить приятельницу с любимой музыкой. Означенная приятельница мысленно раздала и ему, и себе по оплеухе и тихо вздохнула, подавляя в себе желание осуществить рукоприкладство на деле.
– Я тебе потом всё объясню, – пообещала она. – А ты мне вроде музыку поставить собирался.
– А-аа, точно! – безмятежно воскликнул Гаури и нажал на кнопку.
И зазвучала гитара. И запел женский голос, мало напоминающий слащавое попискивание попсовых звёздочек-однодневок.
Город,
По твоим проводам как по нервам бежит электрический ток.
Холод.
Ты не знаешь, куда занесет тебя жизнь, подводя свой итог…
И о чем станешь петь, для кого говорить, все слова растеряв,
И как сможешь смотреть им в глаза и творить то же, что и вчера.
Сначала Лина слушала отстранённо, первый куплет не произвёл на неё особенного впечатления, так, намёк на любовную тоску, ничего необычного… Как она ошибалась.
В этом городе ходят убийцы с глазами ребенка
И, напротив, встречаются дети с глазами убийцы.
Здесь одна лишь ступень отделяет тебя от подонка.
Нам уже не спастись. Мы уже перешли все границы.
Припев (или второй куплет, если это бесприпевная баллада) ударил девушку, как кувалдой под вздох. Она могла перейти эту грань прошлой ночью. Не останови её Луна – и получись файерболл таким же масштабным… Она бы тоже перешагнула эту грань. Она могла запустить боевым заклинанием в ораву простых тунеядцев и поубивать или перекалечить их всех. Она могла.
И чем бы это для неё закончилось? Стопроцентно неприятностями и утратой свободы. Нет, не тюрьмой, Луна работает в спецслужбе, и «кровавая гэбня» с радостью заполучила бы столь многообещающего боевого мага в спецназ. А что устроила крематорий кучке бездельников – ничего, оравой шпаны меньше. Гражданские права? Умолчим…
Лучше слушать дальше.
Продолжается век острых граней стекла в этом городе лжи.
Город лжи… Ведь когда-то Сейрун называли Городом Света… А сейчас не называет никто, кроме историков. Когда это всё ушло в прошлое, в сказки и предания? Столица Белой Магии теперь просто столица, и осознавать это… больно?..
Больно...
Между нами стена непрочитанных снов и иллюзий пустых.
Полночь.
Обнажилась вина перед теми, кто снова сжигает мосты.
Научить бы людей улыбаться и верить печалям назло,
Обойтись без потерь и открыть в себе дверь, за которой светло.
В тему попали, искривила угол рта в попытке усмехнуться Лина. С болью попали, а вот с виной… Вина тут ни при чём, нет в ней никакого чувства вины, просто неизвестные ей певица и автор текста песни поразительно точно попали в одну из её больных точек.
В мучительное ощущение того, что мир катится в никуда, а она ничего не может сделать. В омерзительное чувство опасности со всех сторон, в сны с крадущимися маслянисто-чёрными, липкими тенями, жаждущими задушить и растворить в себе. Сделать своим подобием, как сделали уже многих до неё...
Горечь...
Обжигает язык недопетая песня и сердца мольба.
В ссоре
Городские тузы, побеждают соперников стаи собак.
Жизнь похожа на бойню, и агнец едва ли успеет понять,
Что душевная боль превосходит права победить и отнять.
А ведь когда-то всё было иначе – проще, честнее… добрее! Лина тихо проклинала Гаури за эту песню, за то число раз, что он нажал на кнопку промотки вперёд, не важно, правильно ли он сосчитал до четырёх или нет, вообще за то, что он слушает что-то сложнее попсы… Себя она проклинала тоже – за любопытство. И за отсутствие силы воли тоже, за то, что не находила в себе сил сдёрнуть с головы наушники, дать Гаури в лоб и забыть всё как очередной кошмар.
Поздно. Точка невозвращения пройдена.
Выбор...
Есть десятки путей — бесконечный расклад, делим сразу на два!
Либо
Вызнать сотни смертей, либо станет расплатой твоя голова.
Либо вечный обман, либо драка за жизнь. Но свой страх отпусти...
Безмятежность ума и улыбка души помогают простить...
- Угу, улыбайтесь, это всех раздражает, - буркнула Лина, стискивая кулаки. Столько слов, а где финал? Где совет, как быть дальше?..
Простить этот город, где ходят убийцы с глазами ребенка
И, напротив, встречаются дети с глазами убийцы.
Где одна лишь ступень отделяет тебя от подонка.
Нам уже не спастись. Мы уже перешли все границы.
Мелодия закончилась, плеер начал играть что-то новое, но Лина уже не слушала. Она сдёрнула наушники с головы и посмотрела на Гаури… лицо которого было очень бледным и застывшим, как у мраморной статуи.
– Что с тобой такое? – осведомилась она, надеясь отделаться от впечатлений только что прослушанной песни.
– На тебе лица нет, Лина, – тихо ответил он, и девушка закрыла глаза. Вот тебе и самообладание…
– Всё из-за тебя и из-за этой дурацкой песни, – попыталась огрызнуться она. – Много вопросов, а ответов ноль.
– Не понял, – покачал головой Гаури и скорчил жалобную рожу. – Объясни, а?
«Да ты никогда ничего не понимаешь…»
Лина скрипнула зубами, но всё же заставила себя ответить – сработала привычка, выработанная за время общения с ним.
- Вся эта песня – она один сплошной вопрос, точнее – не столько вопрос, сколько вопль – нельзя так дальше! А как иначе, чтобы не было, как раньше – не сказано. Ответа нет.
Она не ждала от Гаури ответа. Она вообще ничего не ждала, и поэтому неожиданно прозвучавшие слова друга стали для неё шоком.
– Ты последний куплет не дослушала? – Гаури озадаченно покосился сначала на неё, потом на плеер. – Нет, я остановил, когда ты сняла наушники…
Последнюю фразу он произнёс, явно обращаясь к самому себе, но Лине было уже плевать на всё. Она должна была получить ответ.
– Я всё дослушала, – чётко и раздельно произнесла она. – И где ответ, очень хочу знать.
– Так он там, – безмятежно отозвался Гаури и улыбнулся своей фирменной улыбкой – обезоруживающей и раздражающей одновременно.
– Назови, – тихо сказала Лина, сжимая кулаки.
– Простить, – просто ответил ей он. И улыбнулся ещё раз.
Лина замерла и словно осела тряпичной куклой, уронив руки на колени.
– Смеёшься, да? – уныло спросила она, скривившись.
Гаури несколько секунд просто смотрел на её реакцию, недоумённо хлопая километровыми ресницами, а потом покачал головой. Лицо у него стало серьёзным и немного печальным.
– Нет.
Лина закрыла глаза, открыла. Поймала его взгляд – в лазоревой глубине отражалась вся его душа – простая и бесхитростная.
– Гаури, почему ты решил, что это помогает?
Тот пожал плечами.
– Потому что помогает… Легче как-то.
Он почесал затылок, перекинул через плечо завязанные в хвост волосы, двумя пальцами подёргал за их кончики. Лина пристально наблюдала за его манипуляциями, а потом неожиданно решилась спросить. Хотя – чего было решаться или сомневаться, особенно с Гаури? Но чтобы задать этот вопрос, ей пришлось именно решиться.
– Это «простить» помогает ТЕБЕ?
– Да, – улыбнулся ей Гаури и пожал плечами, перевода взгляд на занимательное зрелище плитки на полу. – Особенно после того, как я опять случайно попадаю на новости.
– А, – протянула Лина, чтобы хоть что-то сказать. – Я тоже новости стараюсь не смотреть. Вот только…
– Что? – заинтересованно спросил Гаури, поднимая глаза.
Лина замолчала. Что «только», она предпочла бы не говорить. И не думать. И вообще – думать вредно, особенно блондинкам и блондинам. Для окружающих вредно. Она в этом только что убедилась на собственном горьком опыте. Хватит ломать голову. По крайней мере, на сегодня.
– Да ничего, – покачала она головой, и, принявшись теребить ремень сумки, затараторила. – Просто слишком много мыслей сегодня. Я же сюда после школы, и факультатива по магии. И жара эта… Наверное, пойду, иначе домашнее задание сделать не успею…
И осеклась. Неожиданно ясно и чётко Лина осознала, что не просто лжёт – лжёт неумело и примитивно, и ложь её Гаури видит… Но вот понимает ли?.. Этого она не знала. Наверное, поэтому и спешила домой так откровенно.
Под непривычно и жутковато всепонимающим и всепрощающим взглядом Гаури.
– Ну, тогда пока! – махнул рукой он.
– Пока! – махнула девушка в ответ и буквально вылетела за дверь.
Лина не помнила, как добралась до дома. Стрелой пронеслась по внутреннему дворику, плюнув на лифт, по лестнице взлетела на пятый этаж, едва не сломав один из ключей, ворвалась в квартиру, и, захлопнув за собой дверь, бессильно сползла по ней на коврик для вытирания ног.
Пару минут она сидела неподвижно, обхватив руками колени, и приходила в себя после дикой гонки. Когда перестало стучать в висках, успокоилось чуть не вырвавшееся из груди сердце, а дыхание выровнялось, Лина наконец осознала, что она вся в противном липком поту, ей дико жарко, в квартире натуральная духовка из-за отключённого кондиционера, и сестра, судя по всему, опять умчалась на работу, хотя вроде сегодня у неё был выходной. Рыцарям плаща и кинжала покой уже даже не снится, ага…
Покачав головой, девушка мысленно обругала себя истеричкой, запаниковавшей неизвестно из-за чего, пообещала себе при следующей встрече извиниться перед Гаури и угостить его чем-нибудь вкусненьким… и поняла, что сама не прочь подкрепиться.
Стеная и покряхтывая, как столетняя старушка, Лина приняла вертикальное положение, разулась и поставила сумку на тумбочку. Затем она прошлась по квартире, включая кондиционеры на кухне и в своей комнате, по пути сняла со спинки кресла майку и шорты, и направилась в ванную. Там девушка пробыла недолго – установка водосчётчика быстро отучила её от долгого стояния под душем – и бодрой рысцой проследовала на кухню. Там её уже ждал её первый и самый верный друг – холодильник.
Готовить что-либо в такую погоду было, по идее, форменным безумием, но Лина никогда не считала себя страдающей избытком благоразумия. Поэтому без колебаний включила электрический гриль и принялась выкладывать на стол нарезки колбас и ветчины и сыр – много, очень много сыра.
Уплетая горячий бутерброд с сыром и ветчиной, Лина уже могла позволить себе относительно трезво оценить ситуацию. Она сорвалась, да. Сорвалась без видимых причин. Но если нет причин видимых – то есть невидимые. А что может оказаться в списке невидимых причин?
Лина со вздохом догрызла корочку с застывшей на ней каплей расплавившегося сыра и приняла как факт единственный возможный ответ. Песня выбила её из равновесия, потому что текст песни очень «удачно» скореллировал с содержанием какого-то из вроде бы забытых снов девушки. Сны, отложившиеся в глубоких, пока недосягаемых для неё слоях памяти и слова песни какого-то не слишком модного и популярного автора последних лет, вызвали у неё крайне сильную эмоциональную реакцию.
На первый взгляд, эта реакция скорее отрицательная. Только вот… Лина давно себя знала и в процессе учёбы успела довольно подробно изучить свои ощущения и реакции. И сейчас она в себе особого негатива не ощущала. Так что… Что, на самом деле, это к добру, что ли?..
Лина озадаченно потёрла висок и взялась за второй бутерброд. Не донеся его до рта, замерла, прислушиваясь к своим чувствам. Обычно она чётко разделяла «плохое» и «хорошее», да и вообще считала, что спутать их невозможно!
«Плохо» – это когда под вздохом, в районе желудка, наливается ядовитая тяжесть, и незримый обруч сдавливает виски, не трогая остальные части головы. Незримый груз давит к земле, к раскинувшимися под ней смрадными пещерами. «Хорошо» – когда в груди надувается гелием воздушный шарик со стенками из золота – яркая радость с оттенком светлой боли. От долгого полёта крылья начинают болеть, ведь путь наверх всегда тяжелее падения вниз.
А сейчас чувства спутались, ощущения не желали оформляться в хоть сколько-нибудь понятные образы, и Лину это изрядно раздражало и немного пугало. Что же может выйти из этих размышлений над песней, услышанной впервые, и, главное, от кого! От Гаури, которого назвать «медузьи мозги» означает всего лишь констатировать факт! Интересно, если его завтра спросить о песне, он вспомнит о ней или опять сделает недоумённую морду лица?
И вообще, откуда у него на плеере взялась такая песня? Ну не монтировались в сознании Лины его образ и подобного сорта музыка. Ага, ага. Его прежний образ, мягко говоря, не совпадал и с его комментариями к песне.
Лина вздохнула и уставилась на стакан с холодным чаем так, словно он задолжал ей денег. Нет, определённо не будет ей покоя, пока не удастся разобраться с этой песней. Как там она начиналась?.. Или лучше через припев искать?
Интернет-поисковик на сей раз артачиться не стал – Лина попала на нужный текст почти с первой попытки. И углубилась в изучение творения сейрунской певицы. Тяжелая песня, горькая. Не для всех, но кому-то может понравиться. Кто-то может плюнуть и пойти дальше, а кто-то, как она, к примеру, полезет на стенку. Вопрос – с чего бы?
Первый куплет Лина отбросила сразу, он на неё впечатления не произвёл, мимо, а вот припев… Девушка задумчиво потёрла подбородок. «Убийцы с глазами ребёнка» – не про Гаури ли? Он ведь армию прошёл, и не паркетно-газонные части, а где-то в горячих точках. И всё равно смотрит на мир безмятежным взглядом ребёнка. Не это ли он нашёл в себе?
Лина подпёрла голову кулаком и отпустила мысли блуждать, как им вздумается, лениво перечитывая текст строчку за строчкой. Может, она найдёт решение, может – нет. Может, спросит у сестры, может – у кого-то из друзей, как назло учащихся в других школах. А пока – пускай будет эта «безмятежность ума». Безмятежность разума…
Разгадка ударила как молнией. Лина подскочила с кресла, как ужаленная, рухнула обратно, вызвав жалобный скрип старенькой мебели, свернула окно браузера и ткнула указателем мыши в файл с записанными снами – теми немногими, что ей удалось успеть записать, прежде чем они были забыты. Несколько следующих минут она крутила колёсико мыши вверх-вниз, не в силах найти нужную запись, пока не вспомнила о функции поиска. Вбив в нужное окно слово «разум», Лина нервно ткнула в кнопку «Найти», и…
«Мой разум – это моя сила. Моя сила – это мой разум. Если он ничем не осквернён, мой разум воплощает мою чистую энергию.»
Лина только глазами захлопала. Как она умудрилась пропустить это, выделенное жирным и курсивом? Ведь выделяла не просто так, с чёткой установкой «не забыть, ибо крайне подозрительно!»!!! А если вспомнить, какими глазами на неё посмотрела сестра после рассказа о необычном сновидении, то непонятно одно – как она вообще умудрилась забыть о нём настолько, что потребовалось подсматривать в записи?
– Если он ничем не осквернён, мой разум воплощает мою чистую энергию… – беззвучно прошептали губы. И в груди заблестел, увеличиваясь в размерах, золотой воздушный шарик.
– Лайтинг! – быстро и звонко выкрикнула она, вскинув руки, и между её ладоней вспыхнуло миниатюрное, но от этого не менее ослепительное солнце заклинания света.
И Лина почти не удивилась ему. Она просто улыбнулась, щуря глаза, и подняла светлячок (хотя какой там светлячок, теперь это натуральный прожектор!) повыше, немного полюбовалась на его отражение в стекле, а потом погасила заклинание. Нечего транжирить магическую энергию. И после этого задумалась, прикрыв глаза.
На уроках магии наставники требовали концентрации – и Лина концентрировалась, сосредотачивалась… и не достигала ничего серьёзного, как и её сверстники. Интересно, господа наставники это специально или нет? Они нарочно не дают силам учеников развиваться или их самих тоже так учили? Ответов у девушки не было.
Было лишь достигнутое по воле случая озарение да несколько коротких обмолвок сестры о том, что за последние пару тысяч лет от магии остались рожки да ножки. И сны.
Лина открыла глаза. Вокруг неё всё осталось прежним, ничего не изменилось. Вся та же хмарь за окном, знакомая и привычная комната, гудение кондиционера и шелест компьютера.
И новое знание. Или же – давно забытое?..
Этого Лина не знала. Она знала одно. Что сейчас немедленно отправится на кухню и приготовит что-нибудь вкусненькое, и с этим вкусненьким отправится к Гаури. Извиняться и благодарить – и пускай он и не поймёт даже, за что именно. Пусть…
Она сделала ещё один шаг вперёд. А каким будет следующий шаг – решать Судьбе и Золотой Владыке. И ей, Лине Инверс.
Глава первая | Глава вторая | Глава третья
Пост в сообществе ФБ
URL записи