Возвращение вдохновения

[Ineile]

Больше месяца я здесь не была. За это время случилось многое, но причина, по которой я сегодня - именно сегодня - вернулась сюда, это то, что я вновь начала сочинять. Сочинилось нечто крайне пессимистическое (на данный момент) но планируется два альтернвтивных финала, второй - внушающий надежду. Пока что выкладываю здесь не всё, но дождусь комментария - и выложу следующую часть...



Выкладываю в комментариях - компьютерный кретинизм, похоже, вещь неизлечимая...



Ан, нет, излечимая... Лучшее средство от любого кретинизма - любопытство!!!



Снова и снова приходит ко мне

один и тот же вопрос, одна и та же мысль

не покидает меня: что случилось бы,

если бы Гил-Эстель, Звезда Надежды,

Сильмарилл, не воссияла бы на небе?



Из неслучившегося разговора.







Холодно... Близится конец койрэ, а погода такая, словно сейчас зима, причём где-нибудь на севере. И сумрачно, как в Дор-Ломине, которого я никогда не видела. Ночь – темно-синий сумрак – утром сменяется мутно-серым дневным полумраком. И так уже давно...

Холодно. В окно сейчас вставлена рама со стеклом, стыки и щели хорошо проконопачены, с вечера разогревалась жаровня – в покоях было потеплее – но к утру всё равно всё успело выстыть. Я не неженка, не теплолюбивое растение, но всё равно морщусь, когда по утрам приходится, ёжась, выбираться из постели. Вода для умывания – не теплее воздуха. Единственный способ согреться – поскорее одеться и спуститься вниз, на кухню. Там всегда тепло.

Тишина. Слышно, как за окном качаются под холодным ветром голые ветви деревьев. А где-то вдали, повыше, на горных склонах, шумят могучие ели и сосны. Только они слишком далеко, чтобы можно было услышать даже вот в такие редкие моменты утренней тишины. Тишины... Это хорошо, что так тихо, очень хорошо. Если тихо – значит – ночью на границе было спокойно, значит – не было боя, не спешили, погоняя коней, поднятые по тревоге дружинники, значит – не будет новых раненых в Доме Исцелений.

Где-то, разбив тишину, стукнула дверь – кто-то уже встал. Мне тоже пора идти, осталось только заплести косы. Заплести... Уже много лет, как я почти не ношу распущенных волос. Только в Середину Лета и в Середину Зимы, праздники перелома года, я позволяю себе... Нет, не я – мы. Мы позволяем себе... что?

Веселиться – вряд ли. Не то место, и не то время. В любой момент могут примчаться вести с такой близкой границы, и... Дружине – бой, остальным – мучительное ожидание. В такие моменты я по-настоящему проклинаю судьбу, сделавшую меня целительницей. В доме Исцелений почти всегда обманчиво спокойно, пахнет травами... За исключением тех дней и часов, когда аромат трав перебивает запах крови... Спокойствия я вдоволь за краткое время напилась в более не существующем Дориате... Я всё-таки закостенела, зачерствела – ни слезинки, ни сожаления не нашлось в моей душе для потомков Тингола – и уж точно не из-за его персоны. Просто для каждого есть свой предел боли – и свой я перешагнула при Нирнаэт...

Жить, как мечталось когда-то? Не знаю... Я и мечтаний своих почти не имею. Не имела... Слишком маленькой была, что бы мечтать о какой-то жизни. А потом их просто не стало – вместе с родителями и моим народом. Лишь очень немногие смогли укрыться в Оссирианде вместе с лаиквенди... Это случилось ещё до восхода ладьи Анар. А потом – сто сорок семь лет назад – лишь я одна нашла приют у подножия Эред Луин. Кроме меня – не осталось никого, кто помнил бы язык и песни Вод Пробуждения. Никто не помнит высокого, чистого пения труб... А остальные – остальные в большинстве своём и не представляют иной жизни, во всяком случае – атани. Их срок короток, и старейшие из них родились уже после Битвы Бессчётных Слёз.

Не знаю, как пережила то страшное время – как все мы выжили? Наверное, на одном упрямстве. Кто – на нолдорском, кто – на атанийском, я же – как и всегда – на аваринском. Аварэ в Белерианде - и смех и слёзы, да только что теперь-то? Меня ещё не было тогда, когда, когда движимый любопытством отец увёл за собой несколько сотен соплеменников – и маму. Я помню последние горы на нашем пути – Эред-Луин, как узнала я потом, и радостно приветивших нас лаиквенди Денетора, и то, что случилось потом... Нет, не смей, забудь, твоё имя нынче – Нинквэлаурэ, а ей, Нинквэлаурэ, хватит и своих воспоминаний - и зарева над Ард-Гален, и тягостного отступления, окончившегося у горы Долмед, и этих невероятно холодных зим, и... И ЭТО тоже не стоит вспоминать... Два ожидания и два возвращения... Забыть, забыть... Какие же счастливые атани – они действительно могут забывать – если не всё, то хотя бы отчасти...

Но отчего-то – и я никак не могу понять причины этого – мне хочется забыть ночное небо. Звёзды, которые я когда-то так любила, которые с самого раннего детства были мне ближайшими подругами – перестали приносить успокоение. И с тем я не могу не смотреть на небо. Особенно по вечерам, когда сияющая ладья Ариэн только-только ушла за грань небосвода. Я выхожу на крытую терассу – и стою там, пока не стемнеет. Чего я жду, что ищу? Нет ответа. Только ночь смотрит мне в душу, смотрит до тех пор, пока я не выдерживаю её пронизывающего, беспристрастного взгляда, от которого не спрятаться, не скрыться, не закрыть душу, и не ухожу, чтобы вернуться следующим вечером. Потому что не вернуться – невозможно, как невозможно раненому не касаться повязки, под которой зудит и ноет заживающая рана. Вот только моя рана не заживает. И не заживёт никогда.

Галереи, коридоры... Кухня, Дом Исцеления... Я как будто живу, двигаюсь, говорю, смешиваю травы, но всё это меня не касается – словно воды светлой реки обтекают кусок мрачного базальта, обтекают, не в силах сдвинуть или изменить его. Так и жизнь – со мною. Когда это началось? Тогда же, когда начались мои походы к галерее – и звёздам. И с ними – мучительные сны, полные отзвучавших слов родной речи и пения труб Куивиэнена.

И этот день – похож на все предыдущие мои дни. Почти похож – всё тоскливей в замке, всё тревожней тихие разговоры о затянувшейся зиме. Я их не слушаю – бессмысленно. Всё известно и понятно и так. Если в ближайшие дни не потеплеет, нам всем придётся тяжело...

За окном – серая хмарь. Такая погода когда-то предвещала тепло, но прожив почти полторы сотни лет в этой долине, я отучилась верить прежним приметам. Точнее – верить приметам, предвещающим улучшение погоды. Каким-то образом Моринготто удалось подчинить себе и её тоже, хотя прежде она была во власти Манве и Ульмо. А возвратить её себе они не смогли – или не пожелали? Сколько бы не говорили некоторые, я склоняюсь ко второму. Что им, Владыкам, до Отказавшихся, Отставших и Изгнанников? Не пересечь Белегаэр, не спросить их об этом...

Замок живёт своей жизнью. Переживает ещё один день. Покидает внутренний двор ещё один разъезд патрульных. Охотники уехали ещё вчера, и сегодня должны вернуться, привезя то небольшое количество дичи, которое мы можем себе позволить, чтобы не истребить всю живность в окрестностях...